Юбилейная волна Владимира Спивакова (к его 70-летию), начавшаяся 12 сентября 2014 в Светлановском зале ММДМ и отличившаяся высочайшим уровнем исполнений, прокатилась и по дальнейшим числам. 3 октября в том же Светлановском зале Дома Музыки состоялся концерт, который не мог не заинтриговать: в камерном дуэте соединились Владимир Спиваков как скрипач и Денис Мацуев! Притом, в каком репертуаре: самом романтическом – скрипичные сонаты Брамса и Франка с добавлением (на бис) Вальса Дебюсси. Программа эта – совершенно спиваковская, с какой в начале своей карьеры этот скрипач завоевал мир. Как же чувствовал себя в таком пряном лирическом поле Денис Мацуев, с его титанизмом, эстрадной эффектностью и джазовой жилкой? Расскажем по порядку.
В глубокую лирическую сферу вместе со Спиваковым Мацуев вошел уже не впервые. Раньше они вместе играли Второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром (Спиваков дирижировал), где есть гипнотически зачаровывающая медленная часть (кстати, концерт посвящен гипнотизеру Н.Далю). Рахманинов стал для Спивакова одним из его «я», и Мацуев удивительным образом встроился в абсолютно единый с ним ансамбль.
Но вот – их всего только двое перед замершим переполненным залом. Для скрипки и фортепиано исполняют Третью сонату Брамса, Скерцо Брамса, Сонату Франка и несколько разнообразных бисов. Спиваков берет линию на изысканный романтизм, с нежнейшим, наполненным множеством оттенков звуком, с эффектами загадочной тихости. А Мацуев? Всем-всем он показывает, насколько он может играть лирику, романтику, даже с придыханиями, проводя всё это в великолепном, полном звуке рояля. Мощь и титанизм оборачиваются полнотой пения фортепиано, подобного человеческому голосу.
Отдельный предмет разговора - ансамбль столь контрастных индивидуальностей. Партнеров здесь можно сравнить с образами, созданными романтиком Шуманом, – Эвсебием и Флорестаном: Эвсебий – мечтательный, Флорестан – бурный, но это - две натуры одного человека. Вот Третья соната Брамса. Главную тему проводит скрипка, и Спиваков подает ее мягко и нежно. В побочной же на первый план выходит фортепиано. И Мацуев с немедленной готовностью полнозвучно ее «пропевает», дополняя взволнованными пассажами. И далее: скрипач демонстрирует всё новые и новые лирические стороны своей игры, а пианист всё время находит моменты «вставок» для своего полнозвучия, и вся ткань музыки до отказа наполняется великолепным интонированием, становясь некоей голографической музыкальной картиной. При этом в отношении чисто исполнительской сыгранности ансамбль (здесь и далее) совершенно идеален.
После Третьей сонаты идет Скерцо Брамса, известное, но с неизвестной историей создания. Оказывается, первоначально это была часть коллективного сочинения трех композиторов, посвященного известному скрипачу Иоахиму. И в произведении была запрятана символика любимого девиза Иоахима «Свободен, но одинок» (ноты фа- ля- ми латинскими обозначениями). В напористом Скерцо Брамса одиночества не ощущается, эта музыка - скорее «мацуевская», и пианист под конец (пьесы и первого отделения) вызволяет свой бурный флорестановский темперамент.
Во втором отделении следует Соната Франка – коронный номер Спивакова в течение многих лет. Однако скрипача увлекает не повторение его ранних трактовок, а изобретение некоего «позднего стиля». Звук полон нежности, тонкости, неожиданной тихости, мягкости, сладостной любовной певучести, но моментами, конечно, и порывистости, стремительности. Мацуев же в одних случаях «поет» на клавиатуре с лирическими замираниями, а в других - бросается в страстность, бурность, крупную фортепианную игру. В этом дуэте можно было услышать удивительные миги, когда словно над океанскими волнами фортепиано реет в вышине «надземная» скрипка Спивакова.
После такого впечатляющего художественного «разогрева» многочисленная публика желала непременного продолжения. И последовало едва ли не еще одно отделение концерта. «Хабанера» Равеля не могла не захватить зажигательностью ритма, которому артисты придали некоторую вольность, а в конце пришли к трепету трелей, чувственному глиссандо и такому растворению в воздухе, которое действует не менее захватывающе, чем мощь громких аккордов.
Жемчужиной бисов стала пьеса Дебюсси под названием «Вальс. Как можно медленнее». Эта миниатюра исполняется Спиваковым с давних времен. В частности, она вошла в собрание изумительных записей на диск в его ансамбле с пианистом Сергеем Безродным, с заглавием «Браво, брависсимо» (по исполнениям 1998-99 гг.). Эта музыка Дебюсси, с ее томными гармониями, вкрадчивой мягкостью мелодии, медлительным движением, изысканнейшими тихими кульминациями в высоком регистре, как бы полная любви от начала до конца, словно создана для Спивакова. Ведь он смолоду прославился как обладатель звука редчайшей красоты. И этим божественно красивым звуком в сочетании с предельной внутренней чуткостью артиста к каждому мигу музыки, мастерством полета формы теперь была проведена вся пьеса. Музыканты в таких случаях говорят просто: гениально! А тот штрих, который привнес в танец Дебюсси Денис Мацуев – это слегка шевельнувшаяся в нем жилка джаза: ведь гармонии джаза и были почерпнуты во многом из гармоний Дебюсси и Равеля.
Для меня после такого Царения Музыки был уже порог впечатлений. Но музыканты пошли дальше. Идя теперь в сторону вкусов Мацуева, они сыграли Тарантеллу Стравинского, моторика которой тут же всколыхнула зал. Наконец, чтобы окончательно утопить публику в ожидаемых ею музыкальных удовольствиях, в заключение концерта исполнили Танго Пьяццоллы, и оба музыканта дали себе волю в передаче страстности мелодий и ритмов. Стоячая овация от партера до верхнего яруса сопровождалась криками «Браво! Брависсимо!».
В.Н. Холопова
музыковед, доктор искусствоведения, профессор,
зав. Кафедрой междисциплинарных специализаций музыковедов,
член Союза композиторов России, заслуженный деятель искусств России
